Огненные врата - Страница 36

– Поставь на тормоза! Разверни ее! Не трогай ближний подлокотник вообще! – не выдержала наконец бывшая валькирия.

Багров торопливо вскочил и стал отряхивать колени.

– Ну, я это… Хотел понять, что ты чувствуешь. И вообще горизонты твоего мира, – пробурчал он.

– Зачем?

Матвей замялся.

– Знаешь, мне порой хочется самому стать инвалидом, чтобы оказаться с тобой на равных. Мы могли бы вместе ездить на колясках и вообще…

Ирка не сразу разобралась, что он предлагает это всерьез. Из идеи торчали явные уши безумия.

– И как ты, интересно, собираешься это осуществить? Треснуть себя по позвоночнику молотком? – спросила она без воодушевления.

– Я решу этот вопрос! – пообещал Багров.

– Не надо! Давай лучше он останется нерешенным. Бабане нас двоих не вытянуть. Ты обещаешь не делать глупостей? – решительно потребовала Ирка.

Багров пообещал. А теперь Ирке сверлило мозг подозрение, что без глупостей Матвей не смог.

* * *

Матвей действительно долго не мог найти место для парковки. Он доехал до конца двора. Здесь в плотном строе машин обнаружился свободный островок, но встать туда он не мог: путь преграждал синий автомобиль. Возле него взволнованно толпились люди. Высокий мужчина дергал ручку, пытаясь открыть дверцу снаружи.

«Чего они тут стоят? Ключ в салоне захлопнули?» – предположил Багров и тотчас, хотя мысль так и не была высказана вслух, получил ответ.

– Как же-с, захлопнули! Человека оне достать не могут, – прошамкал чей-то голосок.

Матвей резко повернул голову, но никого не увидел. Сзади ему посигналили, требуя уступить дорогу. Матвей торопливо заехал на высокую бровку, сильно накренив автобус. Мимо него, недовольно сверкая маячком, протиснулась машина реанимации и остановилась перед синим автомобилем.

Водитель «Скорой» оказался умельцем. Он загнал под стекло железную линейку и открыл дверцу. Что было дальше – Матвей не мог рассмотреть, ему все заслоняли. Только увидел, как над головами передают сложенные носилки.

– И чего они ездиют? Бензин только тратют. У меня бы спросили. Куды ж тут ехать после меня-то? – наябедничал тот же голосок в ухо Багрову.

Матвей снова обернулся и снова никого не увидел. Протянуть же руку, чтобы ощупать сиденье, он почему-то не решался.

– Боисси? – посетовал голос. – Разве ж я кого без разнарядки тронула? Ну, случится, иной раз ошибешься… Мало ли в Москве, не к ночи скажем, Багровых, а если и имя еще неясно напишут!..

Матвей стиснул руль. Рядом, устроившись на просторном переднем сиденье иномарки, притулилась куцая старушонка. Рюкзачок она держала на коленях. Матвей повернул зеркальце. В стекле старушка не отражалась, но не потому, что не могла, а просто ей было лень.

– Взять хоть этого вот! И кому, не к ночи скажем, его эйдос достанется? – розовея узелками на щечках, прошамкала Мамзелькина. – Оно ведь и не скажешь, чтобы плохой был человек. Неженатый, бережливый. Чужого не брал, своего не давал. Пятьдесят два года, не пьяница, с соседями здоровалси, жирного не кушал, нос содой полоскал… Жить, сердешный, собирался девяносто шесть годков. Цыганка ему столько нагадала. Отложил кое-какие денюжки, однокомнатную в Сочи купить собирался. И вот какая незадача: взял да и помер!

– «Помер»! – кисло передразнил Багров. – Вы же его и укокошили!

– Э, нет! – неожиданно горячо возразила Аида Плаховна. – Ты меня убивицей не делай! Я, извиняюся, менагер некроотдела! Имя в бамажке есть, печать есть – идю и косю!

Углядев снаружи нечто новенькое, Мамзелькина подалась вперед.

– О, вот и они! Чагой-то долгонько сегодня! – сказала она тоном человека, дождавшегося, наконец, почтальона.

– Кто? – не понял Багров.

На его взгляд, все осталось как прежде: толпа, носилки с телом, врач, раздраженно объясняющий что-то в телефон.

– Хочешь взглянуть, некромаг? Только… ик!.. строго между нами! Не положено людям это видеть! Хоть ты-то, может, и нелюдь! – по-свойски предложила она Матвею и, не дожидаясь согласия, коснулась ладошками его глаз.

Багров увидел стража света и стража мрака, стоявших в стороне от основной толпы. Страж мрака, маленький сухой старичок, держал в руках лупу. Имелся у старичка и меч, без которого выходы в человеческий мир воспрещались, но носил он его подчеркнуто невоинственно, пугливо отодвигая рукоять локтем, когда она случайно оказывалась слишком близко от ладони. Матвей не удивился бы, узнав, что клинок у меча для легкости спилен, а ножны набиты туалетной бумагой. Рядом, скрестив на груди руки, стоял златокрылый с флейтой – широкогрудый, бравый. Багрова поразило, что златокрылый не пытался атаковать хилого старичка штыком или маголодией, хотя едва ли это требовало большой отваги.

На глазах у златокрылого сухощавый старичок прокрался к носилкам, на которых лежало тело, воровато сунул руку в грудь, достал эйдос и стал разглядывать его в лупу. Делал он это очень профессионально и деловито, точно меняла, проверяющий, фальшивая монета или нет.

Златокрылый ждал. Старичок осклабился и, отставив мизинчик, с особой предупредительностью протянул лупу и эйдос златокрылому. Златокрылый от чужой лупы отказался. Достал из кармана небольшой, с кулак, микроскоп, опустился на одно колено и, разместив эйдос на предметном стекле, приник к окуляру. Багров смотрел на его могучие плечи, и ему казалось, что страж света надеется увидеть в эйдосе хоть что-то, что позволит прогнать канцеляриста. Но, видно, ничего такого не было, потому что плечи златокрылого сразу как-то поникли.

Старичок, напротив, делался все ехиднее и позволял себе откровенно кривляться. То высовывал колбасного цвета язык, то, как умная обезьянка, чесал левой ручкой за правым ухом. Наконец обнаглел настолько, что присел на корточки и, послюнявив пальчик, забрал эйдос с предметного стекла.